Она была достаточно непредсказуемой. Меня вызвал командир и сказал, что предстоит очередная командировка далеко за пределы Советского Союза. Пошутил, что на юг. После дополнительной спецподготовки, в 1988 году, я оказался на зимовке в Антарктиде на станции «Ленинградская», которая тогда находилась в ведении Министерства обороны Советского Союза. Так я оказался в районе Южного полюса. Оказалось, что это очень напряженная работа в маленьком коллективе — 14 человек — на сложной станции в районе полюса ветров земли. В период той экспедиции нам удалось зафиксировать максимальный порыв ветра — 78 м/с! После чего датчики, регистрирующие скорость ветра, были срезаны с мачты. (В таблице «Сила ветра в баллах по шкале Бофорта и морское волнение» ветер со скоростью более 32 м/с определяется как «ураган»: «Действие ветра на суше: опустошительные разрушения. Действия ветра на море: исключительное волнение. Воздух наполнен пеной и брызгами. Море всё покрыто полосами пены. Очень плохая видимость. Высота волн > 11 м, длина — 300 м». — Авт.). Затем по косвенным признакам скорость ветра усилилась, но регистрировать ее нам было уже нечем.

Поначалу показалось, что там нет никаких цветов и оттенков, кроме слепяще белого. Наша высадка и смена состава происходила в редкий штилевой, абсолютно яркий солнечный день. Это впечатление врезалось в память! В полярных регионах Земли в полярный день (когда чистое небо, ярко светит солнышко) радиация фактически двоекратно воздействует на организм человека, органы зрения, кожные покровы: она приходит сверху, и более 90% лучей отражается от снежного покрова. Кажется, что это яркая вспышка. Но спустя время мы стали способны увидеть, что в Антарктике масса цветов, оттенков, полутонов, и некоторые из них никогда не увидишь на Большой земле. Та наша экспедиция продолжалась 13 месяцев. Охи и ахи ушли в первые недели, потом все вошло в свое русло — все-таки это работа, служба.

Черные ручьи, зеленый, бирюзовый, красный снег — этого нигде не увидишь. Сначала было предположение, что такой оттенок у подтаивающего снега — от горных пород, на которых он находится. Но в результате исследований в том числе наших биологов выяснилось, что это колонии микроорганизмов, которые живут в толще снега, дают ему такую окраску.

Атмосфера в Антарктике фактически эталонная. В условиях идеальной чистоты цвета, которые дает солнышко при преломлении в приземном слое, особенно на закате, образуют сотни, если не тысячи оттенков и полуоттенков. Даже Южное полярное сияние несколько иное, чем Северное, которое привыкли видеть на экранах телевизоров. Это такая феерия, что ни одна самая качественная съемка не передаст истинной красоты этого природного явления!

Стерильность — да. За несколько месяцев сезонных работ организм человека не испытывает влияний болезнетворных бактерий: они там отсутствуют, потому что не выживают. Возвращаясь после экспедиции, 95% полярников сразу подхватывают вирусные заболевания, которые заносятся на корабль из портов. Переносятся эти вирусы тяжело, потому что за длительное время организм теряет значительную часть иммунитета. А что касается биологической жизни, то в прибрежной зоне Антарктиды, под водой, в морских прибрежных акваториях, она бурно развивается. В Антарктике есть уникальные микроорганизмы, которые способны при неблагоприятных климатических условиях впадать в анабиоз на десятки, сотни и даже тысячи лет, а при наступлении благоприятных для них условий вновь развиваться! Сейчас наши биологи готовятся к разработке прорывных биотехнологий на основе свойств этих микроорганизмов и бактерий.

А еще в летний антарктический сезон, когда сходит снег, в низинах образуются бактериальные растительные маты: бурные колонии насыщенного зеленого цвета. В это же время многие виды птиц и морских животных выводят здесь потомство: пингвины Адели и императорские, несколько видов тюленей, которые потом уходят вместе с границей льда дальше к открытому морю.

Практически каждый год я выполняю подводные погружения в Антарктике для отбора биологических проб и образцов. Представление, что это холодные и мертвые воды, совершенно неверно. Это буйство жизни и красок.

Он ненормированный. 24 часа в сутки команда должна быть начеку, потому что работа в экспедиции автономная: нет общих сетей и коммуникаций. 11 лет белорусские антарктические экспедиции пока работают в сезонном режиме: месяц-полтора занимает дорога в Антарктику, 3−4 месяца работы там и месяц-полтора возвращения обратно. В этот период каждый отдается командной работе по максимуму. Это, конечно, не значит, что 20 часов в сутки люди работают, а потом падают поспать пару часов. Мы делаем краткосрочные метеопрогнозы и, исходя из них, планируем программу на конкретный день. Даже добыча питьевой воды для экспедиции входит в эти планы. В ледовом куполе Антарктики в замороженном состоянии находится около 90% пресной воды земного шара. Но чтобы ее растопить, нужны большие энергозатраты, поэтому мы стараемся максимально использовать глубокие пресные водоемы и антарктические озера, которые находятся в скальных углублениях и не промерзают до дна даже при самых лютых морозах. Это тоже кусок работы и этим нужно заниматься. Выходной в воскресенье, но это не значит, что все предоставлены сами себе. В основном этот день считается санитарно-гигиеническим, поэтому в воскресенье выполняются только самые неотложные для жизнеобеспечения работы.

Представлять полярника как накачанного бодибилдера неправильно. В физиологии есть понятие «выносливость организма», которая определяется специальными тестами. Это должен быть выносливый человек, физически здоровый и, конечно, ровный психологически. Период, благоприятный для работ и исследований на открытом воздухе в Антарктике, короткий: полтора-два месяца. Остальное время — преимущественно непогода, низовые метели, полярная ночь. Чисто психологически для некоторых это оказывается непреодолимым препятствием — находиться в закрытом изолированном помещении столько времени. Трафик спутниковой связи чрезвычайно дорогой, поэтому общение по интернету или разговорная связь жестко лимитированы. У каждого есть своя норма, можно потратить ее сразу или растянуть на весь период. На моих глазах физически здоровые люди с психологической точки зрения ломались. Важно вовремя заметить и купировать этот процесс.

Добросовестное отношение к раздельному сбору отходов — этим человек действительно может помочь планете. По пути в Антарктику в открытом океане мне приходилось видеть огромные поля сбитой ветром пластиковой тары, которую выбросили с берегов большой земли и с проходящих кораблей. Это целые поля сплошного пластика площадью порою до километра с лишним. Даже на побережье, что на несколько тысяч километров отдалено от всех континентов, находят пластик, который пригнало течениями и волнами.

Надежность, доверие на слово — главные вещи, там нет других ценностей. Если человек сказал: «Я это сделал», то все должны быть уверены, что он это сделал и сделал хорошо. Потому что от этого зависит жизнь.

Таких случаев было достаточно. Разумный страх — нормальное качество для каждого человека, это инстинкт самосохранения. Из удивительного, например, — существуют некие известные только нам трассы, проходящие по ледовому куполу, а не по скальным поверхностям. Нередки случаи, когда ты много дней ездишь по ней, а в какой-то момент образуется трещина глубиной 400−700 метров и шириной 1,5−3 метра. Самое неприятное, что, когда ты ездишь на снегоходе, ты достаточно низко находишься над уровнем снежного покрова, и эта трещина может быть не видна, потому что, появившись, она за несколько часов покрывается ледяным мостиком. Скорость снегохода пусть небольшая, 15−20 км/ч, но риск заскочить в эту трещину сохраняется постоянно — визуально это та же ровная поверхность, по которой ты ездил недели и месяцы.

Или еще при морском погружении был случай. Для погружения в морском льду делается майна, прорубь метра два на два, ставится подводный трап, чтобы человек в тяжелом снаряжении мог опуститься и работать на страховочном фале. Поблизости, в 2 км от места погружения, у ледника Хейса, сошел айсберг. Он откололся от ледника и подвинул все ледовое поле на сотни метров. На месте, где была майна, лед сложился, она полностью закрылась. В этот момент я был под водой. Воздуха в аквалангах оставалось на 20−25 минут. Сам не пробьешься, люди сверху быстро не помогут, потому что представьте себе толщину льда! Помог опыт. Всплыла картинка, что, когда готовили погружение, в метрах 40−50 на льду лежала семейка тюленей. А где тюлени, там есть «дыхалки»: большие лунки, которые тюлени сами выгрызают в массиве льда и используют, чтобы опускаться под воду, покормиться, выбраться обратно на лед. Слава богу, нашел эту «дыхалку», через нее в снаряжении не вылезешь, но голову можно было высунуть и подышать атмосферным воздухом. Лед более метра, я будто в колодце. Отдышался и начал «голосить», а мои ребята в метрах 50. Хорошо, что они не успели завести бензопилу, чтобы резать лед, иначе бы не докричался. Услышав мои «причитания», примчались, аккуратненько расширили лунку и достали.

Она мне нравится. Я получаю удовлетворение от нее, потому что знаю, что конечный результат востребован, нужен стране. Мы научились за эти годы делать свою работу хорошо. Для Беларуси эта сфера деятельности достаточно эксклюзивная. Раньше мы если и участвовали в советских антарктических экспедициях, то в качестве рядовых членов. Опыта организации таких глобальных мероприятий своими собственными силами не было. Впервые Беларусь при профессиональной поддержке России начала свою деятельность в Антарктике с 2006 года. До 2012-го мы базировались на российской полевой базе «Гора Вечерняя», которая сохранилась с советских времен. Фактически это просто были несколько вагончиков, но они стали точкой отсчета, мы имели крышу над головой. В 2012 году деятельность по Антарктике передали в ведение НАН Беларуси и приняли решение о строительстве Белорусской антарктической исследовательской станции. В 2015 году это мероприятие началось, завершить его планируем к началу 2020-го, и это позволит отправляться не в сезонные, а в круглогодичные экспедиции. Почему это важно? Это не политическая акция, мы это делаем, потому что мы это можем. А круглогодичная экспедиция позволит вести непрерывные ряды наблюдений по многим научным дисциплинам: физика, атмосфера, метеорология, климатология, гидрология, биология. Это дает наиболее ценный во всех науках результат. У нас есть определенные успехи в том числе и на международном уровне, нас признают, узнают и уважают. Мы заметны в системе Договора об Антарктике. 54 страны входят в эту систему, в их числе все ведущие экономики мира. В этой системе мы чувствуем себя равными с великими державами. У нас заключен ряд договоров о сотрудничестве с другими странами, в течение следующего года планируем заключение еще нескольких. Деятельность там — это некая модель идеального мира в будущем: главные ценности — доверие и взаимовыручка, нет денег, территориальных претензий, лакомых кусков, которые хотели бы друг у друга вырвать. Это единый нейтральный континент, уникальнейший по своему научному потенциалу, где все нашли общий язык и работают плечом к плечу. Идеальная система мироустройства будущего, которая имеет место на практике, а не в теории утопистов.