Logo Belavia OnAir

Официальный бортовой журнал авиакомпании «Belavia»
Аудитория — более 1 500 000 человек в год

Напишите нам!
TelegramWhatsAppViberMail

«Кинокамера для меня – это женщина, которой я смотрю в глаза»

Настасья Костюкович, Ангелина Юркова
Ален Делон – легенда европейского кино, секс-символ, чье имя стало нарицательным, а внешность – эталоном красоты. Но красавцев во французском кино всегда было много – а Ален Делон был и остается единственным. Актер-самоучка, одаренный редким природным талантом, который позволил ему сняться у лучших режиссеров эпохи 1960–70-х годов и стать в один ряд с бессмертными классиками. Сегодня этот 83-летний винтажный красавец практически не появляется в кино, делая исключение лишь для театральных постановок. Но до сих пор эталон стиля: по Делону все еще можно учиться быть денди и плейбоем, правильно носить костюм и шляпу и флиртовать с женщинами.
Подготовлено по материалам пресс-конференции Каннского фестиваля-2019
Когда незадолго до начала Каннского кинофестиваля в 2019 году директор Тьерри Фремо объявил, что почетная «Золотая пальмовая ветвь» будет вручена Делону, разразился скандал: движение феминисток заявило, что из-за своей репутации и сексистских выходок он не заслуживает наград; было собрано даже 20 тысяч подписей под петицией. Да и сам Делон не желал принимать почести, которые якобы не заслуживает. «Награду стоило бы вручить режиссерам, с которыми я работал: Жан-Пьеру Мельвилю, Лукино Висконти и другим. Но их всех уже нет с нами. А я здесь – как память об их силе и таланте», – признался актер.
Мы делаем приложения, которые приносят пользу в реальном мире



Я хочу, чтобы приложениями OneSoil пользовался каждый фермер на планете
Последний раз Делон приезжал на Каннский кинофестиваль в 2013 году на показ отреставрированной версии ленты Лукино Висконти «Леопард», в 1963 году получившей «золото» Канн. Когда на экране крупным планом показали Берта Ланкастера, игравшего старого графа, «леопарда» уходящей эпохи, сидевший в зале Делон (как оказалось – страшно сентиментальный) разрыдался: теперь он сам был таким «леопардом», последним из оставшихся в живых героев своего времени… А четыре года спустя, в 2017 году, Делон объявил о завершении карьеры, емко пояснив, что любит «вставать из-за стола, пока посуда еще не убрана».

И вот теперь в мае 2019 года он поднялся на сцену Каннского кинофестиваля, чтобы из рук своей 28-летней дочери, актрисы Анушки Делон, получить почетную «Золотую пальмовую ветвь». Речь дочери заставила его снова прилюдно прослезиться: «Не помню, чтобы я так часто плакал в своей жизни, – пробовал оправдываться Делон под аплодисменты стоявшего зала. – Я хотел бы попросить у вас прощения. Сегодняшний вечер не только конец моей карьеры, но и моей жизни».
В тот же день в Каннах была показана лента «Месье Кляйн» 1976 года, в которой Делон не только сыграл одну из лучших своих драматических ролей, но и был продюсером. На следующий день прошла творческая встреча, на которой, по задумке организаторов, легендарный актер должен был ретроспективно взглянуть на свою карьеру и сказать хотя бы пару фраз о каждом из 90 фильмов в своей более чем 60-летней карьере. За час встречи Делон, который упорно не дает согласие на издание своей биографии, успел вспомнить лишь первые 20 лет, так и оставшись для публики человеком, полным тайн и загадок:

– Впервые я приехал в Канны в 1956 году. На тот момент я никогда прежде не снимался в кино. Я был солдатом, воевал в Индокитае. Приехал тогда в Канны с Брижит Обер (французская актриса, в 1956 году представлявшая в Каннах фильм Альфреда Хичкока «Поймать вора», в котором снялась с Кэри Грантом и Грейс Келли. – Прим. OnAir). Брижит была влюблена в меня и пригласила сюда. Я еще спросил ее тогда: «Что такое Канны?» (Смеется.) Вот так это было…

Я не много помню о том своем первом приезде в Канны: я просто был с девушкой, которая мне нравилась, которая меня любила. (Брижит, кстати, еще жива, ей около 90 лет.) В тот год я посмотрел все фильмы на фестивале, пообщался со всеми, с кем мог. Уже тогда я заметил, что на меня обращают внимание, что все спрашивают обо мне: «Откуда он? Что он делает тут?» Потому что – извините, у меня нет завышенного самомнения, – но я и вправду был хорош собой.

Если бы я не встретил тех женщин, которых я встретил, меня бы не было. Потому что эти женщины меня любили. Это они хотели, чтобы я попал в кино. Это они сражались за то, чтобы мир кино меня принял.
Моя карьера в кино – чистая случайность. Вернувшись из Индокитая, я не знал, чем заняться. Я впервые приехал в Париж в 1956-м, снял комнату на двоих со своим армейским другом… Первый фильм, в котором я снялся, назывался «Когда вмешивается женщина». Все так и было: Мишель Кордо, бывшая замужем за режиссером Ивом Аллегре, уговорила мужа попробовать меня в роли. Это случилось в 1957 году. Перед первой сценой в первый же съемочный день Ив сказал, что хочет со мной поговорить пару минут. Я сказал «Конечно, Ив!» То, что он сказал, оказало колоссальное влияние на всю мою жизнь. «Послушай, Ален, ты знаешь своего героя. Не играй его. Смотри так, как смотришь ты. Говори так, как ты говоришь. Слушай так, как ты слушаешь. Делай все так, как ты делаешь. Будь собой! Не играй! Просто живи...» Эти слова поразили меня и определили всю мою жизнь.
Мне был 21 год, и я вошел в эту профессию, как рыба в воду. У меня не было ощущения, что я играю. Я просто жил этим. Я никогда не играл в фильмах – я проживал свои роли. Я ничего не оканчивал, никогда не учился играть. Я как-то сразу почувствовал себя в кино как в своей тарелке, словно это было мое предназначение.
Кинокамера для меня – это женщина, которой я смотрю в глаза. Я сразу это почувствовал, на первых же съемках, и так было всегда.
Кинокамера для меня – это женщина, которой я смотрю в глаза. Я сразу это почувствовал, на первых же съемках, и так было всегда.
США
В 1959-м я стал известен на весь мир благодаря фильму «На ярком солнце» Рене Клемана. Изначально мне была дана роль Филиппа Гринлифа, сына миллиардера, которого убивают в первой же части фильма. Я пришел домой к режиссеру, который жил рядом с Елисейскими полями. Когда он и еще два продюсера завели со мной разговор о роли, я сразу сказал: «Делайте, как хотите, но эта роль не для меня!» А они: «Да как вы разговариваете!? Вы никто! Мы вам предложили роль, а вы требуете другую – так не делается!» – «Может быть я никто, но я прочел сценарий и говорю вам: эта роль мне не подходит. Ищите тогда кого-то еще». Наступила тишина. И в этот момент с кухни донесся голос жены Клемана: «Рене, дорогой, этот малыш прав». И на этом все. Я получил роль Тома Рипли. Это был первый случай, когда я отказался от роли, и первый случай, когда сражался за роль, так как хотел не играть, а быть собой.
Я знаю, что когда Лукино Висконти посмотрел фильм «На ярком солнце», он сказал: «Тот парень – я хочу, чтобы он играл Рокко». Висконти тогда ставил пьесу «Дон Жовани» в театре в Лондоне. Там я и был представлен ему. Он мне сказал: «Я три года искал Рокко. Рокко – это вы. Я хочу, чтобы это были вы».

Висконти был на площадке как дирижер, как глава оркестра. Он прямо говорил, что хочет видеть, какие эмоции ожидает и так далее. Таким был и Висконти, и Клеман, когда говорил мне: «Не играй, если видишь комнату, кровать. Это не должно быть притворство. Живи так, будто ты у себя дома, будь собой, делай так, как делаешь ты».

Греция
В 1963 году я снялся в ленте «Мелодия из подвала» вместе с Жаном Габеном. Я помню Индокитай, Сайгон, улицу Катина и кинотеатр, в котором я посмотрел фильм 1954 года «Не тронь добычу» с Габеном в главной роли. Я тогда и представить себе не мог, что стану актером, что познакомлюсь с Габеном и тем более – снимусь с ним в одном фильме! Я мечтал поработать с Жаном Габеном, но надо было, чтобы этого еще захотели режиссер и продюсер и чтобы они выбрали меня. (Делон был звездой и слишком дорогим актером для студии, снимавшей фильм. Ему отказали, а он согласился сниматься в фильме бесплатно в обмен на право проката ленты в трех странах. Во Франции «Мелодия из подвала» стала лидером проката в 1963 году. – Прим. OnAir). Я снялся с Габеном еще в одном прекрасном фильме, который я спродюсировал. Надеюсь, многие его видели: «Двое в городе» – одна из последних картин Габена. В конце этого фильма мой герой был подвергнут гильотине – это очень сильная сцена.
Украина
«Непокоренный» (о бойцах алжирского Фронта национального освобождения. – Прим. OnAir) был первым фильмом, который я продюсировал. Впоследствии я выступил в этой роли около 25 раз. Потому что актер, каким бы он ни был, всегда остается исполнителем, а не создателем. Лично я от этого всегда страдал. Просто для меня продюсерская деятельность была единственной возможностью создавать то кино, которое я хотел. Она позволила мне подключать авторов, режиссеров, операторов и актеров, в которых я был заинтересован. Я был руководителем и покровителем фильма, и это был единственный способ для меня сделать то, что я считал важным. Поэтому я стал продюсером.
Италия
Я никогда не играл в лентах режиссеров новой волны, кроме фильма Годара. Они просто не хотели работать со мной, так как я был для них актером поколения таких режиссеров, как Висконти. К тому же когда во Франции началась новая волна, я как раз уехал в Америку, подписав в 1965 году с великим продюсером контракт на два года со студией «Метро Голден Майер».
Я снялся в Голливуде в трех фильмах: «Рожденный вором», «Техас за рекой» и «Пропавший отряд». Но Франции и Парижа мне очень не хватало, французского кино тоже. Так что я сказал: «Спасибо, американцы, я возвращаюсь». Жить в Америке – мне это не подходит.
Я только вернулся из Америки, когда мне предложил встретиться режиссер Жан-Пьер Мельвиль. Мы сидели в салоне моего отеля, он достал сценарий и сказал, что хочет прочесть его и обсудить со мной, так как он написан с прицелом на меня в главной роли. Это был сценарий «Самурая». Мельвиль начал читать сценарий. Я сидел и слушал минут пять, а потом говорю: «Нет смысла читать дальше – я сделаю этот фильм».

Помню, как-то в 6 утра звонит телефон. После звонка я сразу сажусь в машину и еду к Мельвилю. Подъезжаю – и вижу пожар. Мельвиль стоит в халате, его жена рядом, секретарь… Я видел, как горит его жизнь. Горели фильмы, книги, письма, его прошлое – горело все, горели 50 лет жизни. Я его беру за руку, чтобы он знал, что я с ним. И в какой-то момент (он меня звал «мой Коко», когда мы работали) он говорит: «Мой Коко, там наша птица!» Горела вся его жизнь, а он думал о птице! Горел тот самый воробей, с которым я снимался в «Самурае».

Я снялся в трех фильмах Мельвиля: в 1957-м в «Самурае», в «Красном круге» в 1970-м и в «Полицейском» в 1972-м. У нас был в работе проект четвертого фильма, который назывался… Уже не помню название. И как-то Жан-Пьер был приглашен на обед своим хорошим другом, режиссером Филиппом Лабро. Они пошли в какое-то бистро: обедают, Филипп много шутит (он часто рассказывал всякие забавные истории и шутки). Жан-Пьер любил такие глупости. Он начал смеяться очень сильно и... случился сердечный приступ, он умер. Мельвиль умер смеясь. Счастливец: не от боли или страданий – он умер от смеха.
Австралия
Когда я прочел сценарий фильма «Бассейн», он мне очень понравился. И я, не знаю почему, но сразу увидел в этой роли Роми Шнайдер. Она была в конце 60-х годов почти домохозяйкой, всеми забытой звездой, ничего не делала в кино. Конечно, были серьезные дискуссии о ее участии в этом фильме. Но я сразу сказал, что никого другого не вижу в этой роли. Мне говорили: «Ты что! Она же больше никто». А я отвечал: «Или это будет Роми Шнайдер, или фильма не будет». Мы снялись вместе, и когда фильм вышел, все эти разговоры сразу забылись. Был триумф! И Роми была прекрасна. Она стала великой французской актрисой, ее карьера вышла на новый виток, и она уже не уходила в тень до конца своей жизни… (Берет паузу.) Все, больше не буду рассказывать байки сегодня…
Я всё – и я ничего. Я лишь тот, кого из меня сделали. Меня спрашивают, почему я не хотел принимать эту почетную награду? Да, я не хотел принимать, так как считаю, что ее заслуживают режиссеры. Я был как первая скрипка, как лучшее фортепиано, но режиссер – это всегда глава оркестра. Режиссеры, с которыми я работал, были исключительными людьми: вот кому надо давать премии, а не мне.

Как сказал Жеф Костелло в «Самурае»: «Я никогда не проигрываю, правда никогда». Правда – никогда! И только благодаря им… (Показывает на зрителей в зале.)