У меня с чувством гордости проблем никогда не было, я близко знакома с историей и культурой Беларуси. И именно потому, что мне самой понятно, почему быть белорусом — круто, я очень хотела, чтобы к этому пришли и другие. Я давно работаю журналистом, и правило «трех С» мне отлично известно. Кроме скандала и смеха, привлечь широкую аудиторию можно темой секса. Предложив поговорить именно о нем, можно заставить людей, которые в обычной жизни никогда не возьмут в руки учебник по истории, узнать о наших традициях и культуре что-то новое.

Собирая материалы, знакомясь с фольклором и историей народа, я поняла, что раньше в сексуальном плане мы действительно шли в ногу с Европой, впитывая все прогрессивные идеи разных эпох. В плане сексуальных свобод белорусы всегда были на передовой!

Например, когда в Европе в XVI веке входили в моду гражданские браки, то и у нас в таком сожительстве тоже не видели ничего дурного, о чем, кстати, писал даже Франциск Скорина. Или когда европейские монархи окружали себя многочисленными фаворитками и любовницами, то и те, кто правили на нашей земле, мало в чем им уступали, а на своих властителей, соответственно, равнялись и обычные жители.

При этом белорусы свято чтили языческие традиции. Не зря же в свое время поэт Рыгор Барадулин назвал белорусов «кшчоныя паганцы». А эти традиции, как и народный фольклор, сплошь проникнуты эротикой! Многие этнографы XIX века отмечали необычайную эротичность именно белорусского фольклора.

Сексуальную славу наших предков украли так же, как и часть нашей истории. Царский режим, а после и советская власть сильно поработали над образом белоруса. «Крамольные» тексты нещадно вырезались цензурой из фольклорных и литературных сборников, а многие пикантные факты истории просто замалчивались. Вот и слепили из белоруса пахаря за плугом, с протяжной песней про тяжкую долю, и сурового партизана, не имеющего ничего общего с истинным образом представителя нашей нации. В истории с течением времени не осталось не только секса, но и многого, что было бы способно вызвать в нас гордость. Мне же хотелось показать как раз эту, другую, сторону белорусов — историю, где было место и удовольствиям, и любви к жизни. Наши предки и в бою, и в постели всегда вели себя очень решительно! И сегодня нам — тем, кто «схаваўся ў бульбу», — есть чему у них поучиться! Хочется разбудить в белорусах внутреннюю энергию и свободу, в том числе сексуальную.

Но я сразу хочу оговориться: моя книга — это исторический экскурс. Я исследую отношения прошлого: пишу о том, что происходило с сексом в Беларуси в историческом аспекте, а не даю рекомендации, как им заниматься сейчас. Потому что недавно в социальный сети мне написал мужчина, с радостью сообщая о своем сексуальном приключении, случившемся на Купалье. «Я так вдохновился вашей книгой! Все так замечательно! Хотел только у вас спросить: сексуальный контакт на Купалье ведь не считается изменой, правильно?» Но моя книга не руководство к действию!

Если в книге я, цитируя этнографа Александра Сержпутовского, описываю языческие традиции белорусского Купалья и отмечаю, что в эту ночь «ни женщины, ни девушки не считают грехом связь с чужими мужчинами или парнями», это не значит, что я предлагаю придерживаться подобных взглядов сегодня. Да, плетение венков и прыжки через костер были не единственным, чем занимались в этот праздник белорусы, и языческие традиции на нашей земле были еще какими живучими. Но что человек считает изменой, а что — нет, его личный выбор.

Хоть история нас и потрепала, в белорусском характере все еще осталось нечто от отваги и напористости предков. Сегодня белорус молчит-молчит, а потом все-таки подаст голос. Конечно, если это ему действительно нужно. Да, мы не такие открытые и страстные, как итальянцы. Наш стержень, наша сексуальность скорее скрывается где-то глубоко внутри. Белорусы — очень деликатные, они не берут нахрапом, а предпочтут долго выжидать, планировать стратегии, осторожничать, но в конце концов своего добьются. Решительность у нас есть, но мы не демонстрируем ее открыто во Вселенную. Мы делаем это когда надо и в нужный момент.

Некоторые особенности отражаются в фольклоре, но он бывает разным, так как рассчитан на разную аудиторию. Молодежный фольклор, например, очень завуалирован. Он действительно о сексе, но только про него рассказывают образами, которые вряд ли поймет тот, кто с этими символами близко не знаком. Помнится, еще в годы своей юности, слушая по радио белорусскую народную песню «Ясю коніка паіў», я недоумевала. В ней парень просит девушку напоить коня, а она ему отказывает со странной формулировкой: «Я каня паіць не буду, бо я жонка не твая». Такая строптивость мне была непонятна: неужели жалко дать воды коню, и зачем для этого выходить замуж? Но все встает на свои места, когда узнаешь, что процесс поения коня в народном фольклоре олицетворяет половой акт (кстати, в конце песни девушка-таки дала «коню воды» и без замужества). И это самая обычная песня!

Интересно также вспомнить о традициях вечорок — вечерних посиделках, во время которых парни и девушки общались, играли в разные игры, а потом ложились спать вместе по принципу «кто с кем любится». Занимались ли они при этом сексом — кто как. Известно только, что такое поведение не только не осуждалось, но и приветствовалось. Например, Митрофан Довнар-Запольский писал, что «мать будет серьезно огорчена, если ее дочь не хочет посещать вечорок, если к ней не ходят спать хлопцы; напротив, будет польщена вниманием их». Иногда к девушке за ночь мог захаживать не один, а два или три кавалера.

Сексуальностью проникнут буквально каждый обряд белорусской культуры! И это вовсе не потому, что мы какие-то особенно распущенные. Секс воспринимался как естественная, неотъемлемая часть нашей культуры и быта. Например, беспокоясь о высоких урожаях, наши предки качались на ниве голышом, производили разнообразные манипуляции с «бородой» (пучком колосьев, оставленных на поле), имитировали, а иногда и реально совершали половой акт, чтобы отдать плодородную силу земле. Женщины, в свою очередь, могли ходить вокруг грядок с капустой — чтобы завязывались хорошие кочаны.

Кстати, сеять лен без штанов в некоторых белорусских селах выходили даже в начале XX века. Может, потому, что мы утратили некоторые традиции, наше сельское хозяйство сегодня переживает не лучшие времена?

Вряд ли кто-то способен переплюнуть в амурных похождениях последнего короля Речи Посполитой Станислава Августа Понятовского. Современники винили его не только в распаде семей и росте разводов, но и в нанесении вреда «репутации» страны. По некоторым данным, Понятовский оставил после себя более ста детей и бесчисленное количество безутешных любовниц разных сословий и национальностей. Своим любовницам он даже платил жалование, как, например, княгине Магдалене Агнешке Любомирской, которая получала от короля 3000 дукатов в год. Есть подозрения, что и дочь Изабеллы Чарторыйской Мария Анна, ставшая принцессой Вюртембергской, на самом деле была дочерью Станислава Августа.

В объятиях короля побывали и представительницы знатных родов, и певички, и девушки низших сословий. Например, француженка Генриетта Люлье, которая, будучи предсказательницей, предрекла будущему королю великую судьбу, вскоре стала его любовницей и одновременно любовницей брата Понятовского Казимира. Казимир купил Генриетте особняк в Кракове, превратившийся в роскошный дом свиданий, в котором бывал и король.

Понятовский не скупился для своих пассий. Итальянской актрисе Катерине Томатис, дуэль из-за которой описана в мемуарах Казановы, он возвел дворец Круликарня. Считается, что муж актрисы исполнял роль сутенера для короля, и его «вилла в Круликарне была нечто немного больше, чем первоклассный бордель».

Ну и, конечно, самая известная из любовниц Понятовского — российская императрица Екатерина II. В статном 23-летнем юноше тогда еще великая княгиня Екатерина Алексеевна искала утешение после разлуки с любимым ею князем Салтыковым. Перед Рождеством Екатерина родила от «своего Стася» дочку, но вскоре та умерла. Став императрицей, она отблагодарила Понятовского, сделав его королем. Ну, а позже, неизвестно за какие грехи, лишила его королевства в результате трех разделов Речи Посполитой.

Еще один исторический персонаж, достойный славы Казановы, — Кароль Станислав Радзивилл с говорящим прозвищем Пане Коханку (так он любил обращаться к собеседникам). Примечательно, что он был еще и своего рода Листерманом ХVIII века: открыл школу для девушек из бедной шляхты, в которой они могли не только овладеть разными науками, но и выйти замуж за кавалера из числа военных шляхетского происхождения.

Правда, не все исследователи разделяют мнение о победах Кароля Радзивилла на интимном фронте. Говорят, что больше всего он любил поесть и выпить. Пане Коханку устраивал шумные многодневные пиры с охотами, фейерверками и театральными постановками. С этими праздниками, точнее, с веселым нравом хозяина, связано много легенд. Самая знаменитая — о зиме посреди лета, которую Пане Коханку приказал организовать для своих гостей, изнывавших от жары. Дорогу от замка к костелу засыпали солью, чтобы гости смогли кататься по ней на санях. Соль в те времена была дорогим привозным товаром, поэтому широту жеста оценили и местные крестьяне, и бедная шляхта — они на годы запаслись солью и после долго еще передавали эту историю из уст в уста.

Признаюсь, я себя хорошо чувствую в своей эпохе и редко ностальгирую по чему бы то ни было. А вообще, думаю, что в каждом историческом периоде есть что-то интересное. Во время работы над книгой, когда я только начинала изучать, скажем, дореволюционный Минск, я думала: «Ну что там может быть особенно любопытного? Беларусь в объятиях Российской империи?» А начинаешь копать — и обнаруживаешь, например, огромное количество легальных публичных домов: у нас в Минске свой «квартал красных фонарей», оказывается, имелся в районе Раковского предместья. Предоставление сексуальных услуг было узаконено, причем девушки и женщины два раза в год проходили медицинские осмотры, для этого существовал отдельный санитарный комитет, для лечения была оборудована специальная больница. А еще до изобретения кинематографа в центре Минска, на месте нынешнего салона «Мечта» на площади Независимости, находился кабинет с биоскопом — аппаратом, который демонстрировал движущиеся картинки (в нашем случае порнографические). Посмотреть «клубничку» на таких взрослых сеансах можно было всего за 20 копеек. Казалось бы, начало XX века! Но разве мы можем сегодня пойти посмотреть где-то официально разрешенный порнографический сеанс? Думаю, что нет.

И если выбрать эпоху, в которой я хотела бы побывать, достаточно сложно, то с историческим периодом, который мне совершенно точно не близок, дела обстоят проще. Я бы не хотела оказаться в 1920−30-х годах, когда у власти оказались коммунисты. Несмотря на мои собственные свободные взгляды, та сексуальная вседозволенность (общность жен, отношения без обязательств, бесконтрольные аборты), мне не близки. Как и наступивший за всем этим другой перегиб из серии «В СССР секса нет».

Лучше я расскажу о том, что меня больше всего расстроило. Я сама росла в 1990-х, и тогда казалось, что-то сексуальное раскрепощение, которое вдруг пришло на смену советской эпохи, — достижение современности. Но когда я посмотрела порнографические картинки начала XX века, то поняла, что ничего нового в этой сфере мы не изобрели! Все те же виды любви и фантазии! Отличаются, может быть, лишь образы моделей. Популярными тогда были задорные усачи, сплетающиеся во всевозможных позах с томными дамами (и не только) в стиле Веры Холодной!