Начало XX века и первые послереволюционные годы были временем эйфории, когда казалось, что все возможно. Новое время, новое государство, новое искусство. В это время в Витебск возвращается Марк Шагал. К его идее создать в городе художественное училище местные чиновники отнеслись скептически: «Как, по-вашему, товарищ Шагал, что важнее: срочно отремонтировать мост или потратить деньги на вашу академию искусств?» И тем не менее Шагалу удалось осуществить замысел.

«Глаза азартно блестели — я поглощен организаторской деятельностью. Вокруг — туча учеников, юнцов, из которых я намерен делать гениев за 24 часа», — вспоминал он о том времени в автобиографической книге «Моя жизнь».

Учебное заведение разместилось в двухэтажном особняке начала XX века. К слову, внешние стены, балкон, оконные проемы, лестничные ограждения здания сохранились без изменений. До революции домом владел банкир Израиль Вишняк. Он строил его для своей семьи: две ванные комнаты, освещение, центральное отопление — по тем временам роскошь. Апартаменты были обставлены дорого: гарнитур из красного дерева, живопись. Особняк этот его владелец отдал под залог городу. Поэтому, когда большевики принялись за национализацию частной собственности, отбирать его не пришлось. По документам он и так считался казенным недвижимым имуществом. Во времена училища интерьеры стали скромнее. Продать трюмо как ненужный предмет роскоши и купить на эти деньги дрова — проза будней тех лет.

Андрей Духовников, директор музея, комментирует самое ценное, что есть в нем: «Возможно, это покажется странным, но главный артефакт нашего музея — само здание. Чудо, что оно сохранилось. Есть кадры немецкой аэрофотосъемки, на которых видно, что в 1940-х на этой улице уцелело буквально два дома. Подобные особняки есть во многих городах, но этот особенный. Тут жили и работали художники, которые повлияли на развитие мирового искусства, архитектуры, дизайна. В училище преподавали Марк Шагал, Казимир Малевич, Вера Ермолаева, Давид Якерсон, Эль Лисицкий и другие. Их наработками пользуются до сих пор».

В музее нет личных вещей художников, нет оригиналов произведений. И вместе с тем угадываются характеры творцов, их принципы — творческие и жизненные. Включить фантазию, вывести ее из «спящего режима» помогают современные технологии. Умные устройства есть в каждом выставочном зале. «Несколько музейных залов — это мемориальные комнаты, — рассказывает Александр. — Хотелось, чтобы экспозиция была как можно более ассоциативной. Да, мы знаем, что Малевич, как и другие преподаватели училища, не только работал, но и жил в этом здании. Здесь родилась его дочь, которую он назвал Уна в честь УНОВИСа. Но было бы как-то глупо и прямолинейно ставить посреди комнаты кровать. Зачем? Разве это как-то характеризует личность? Мы старались раскрыть Малевича через его тексты. Ведь он не только художник, но и теоретик авангарда».

Интерьер комнаты Малевича подчинен принципу «ничего лишнего». Минимализм, строгие геометрические формы. Основные цвета в духе супрематизма: красный, черный, белый. На стенах «оживают» цитаты художника. Главный экспонат — письменный стол. Часть столешницы занимает мультимедийный экран, и можно посмотреть документы, фотографии, картины.

Комната Марка Шагала совсем другая. Обои, паркет, мебель. Уютная домашняя обстановка. Зеркало в резной раме — из реквизита фильма Александра Митты «Шагал — Малевич». Правда, рассмотреть собственное отражение не получится: на прозрачной поверхности мелькают графические рисунки и цитаты из воспоминаний Шагала. «Париж! Мой второй Витебск!» — его слова.